четверг, 05 апреля 2012
Пролог.
Ник лежал в постели и, нервно покуривая, смотрел на недавно написанную им картину. Три дня назад его уволили, и пачка "Винстона" была для него единственным в эти минуты утешением для его потрепанной жизнью души.
В его взгляде чувствовалась печаль, сквозила горечь, жгло уныние. Не хватало ласки, но, с другой стороны, это радовало; серебристый пепел сигареты никому ведь не расскажет, что
с ним творится сейчас.
Он не мог понять, завершен ли его путь, или все происходящее - очередное начало, которое
так невыносимо затянулось...
- Ник, сходи за кофе, пожалуйста!
Вот оно, приказание в чистом его проявлении. Недалекая, ничтожная жизнь...
Ник, стоя в кабинете своей начальницы, думал о том, когда же закончится рабочий
день, хотя за окном только начиналось утро. Разумеется, он не замечал, какими гла-
зами смотрит на него его босс.
Железная леди, что держала под каблуком всех мужчин в фирме, уже давно при-
глядывалась к новому подчиненному, которого она взяла исключительно для своей
личной выгоды. И было к чему приглядываться: он был среднего роста, хорошо сложенный,
с развитой, но не вычурной мускулатурой; черные волосы его разметались по щекам,
пряди косой челки небрежно спадали на лоб, изящно и непринужденно; его глаза напо-
минали оттенком крепкий кофе: такие же темные и притягательные...
- Хорошо, сейчас принесу, - ответил Ник и, не дожидаясь разрешения уйти, вышел вон.
Ник работал секретарем в маленькой фирме, не имевшей для него совершенно никакого зна-
чения. Его место в офисе не представляло собой ничего особенного: крохотное пространство
рядом с кабинетом директора и бесцветные жалюзи на окнах. Небольшой стол, компьютер,
электрический чайник на полке (директорша отличалась жестким характером и не разрешала
своим работникам покидать свое место при обеде).
Ник ненавидел эту коммерческую тюрьму, и единственным приемлемым для него в офисе
уголком был черный кожаный диван, что располагался в холле всего здания; лежать на нем
было удобно и легко. В подобии кабинета, где работал Ник, стоял неудобный стул без спинки,и в конце рабочего дня его спина всякий раз теряла бы способность разгибаться, если бы не этот диван. Иногда Ник просто спускался на первый этаж и сидел здесь, безучастно наблюдая за чужим для него обществом. Кругом ходили никчемные, пустые люди, озадаченные лишь деньгами и похотью; серые будни клерка были видны в каждом, кто проходил мелкими, суетливыми шагами через холл...
Ник спешно спустился вниз и почти помчался в местный кофетерий. Заказав двойной капуч-
чино (это был любимый кофе его начальницы), Ник зачемто внимательно пригляделся к
продавщице, лениво выполняющей заказ.
На вид ей было примерно лет пятьдесят. Сильно подведенные глаза, накладные ресницы, при
клеенные как попало; казалось, что самих глаз под этими пластиковыми метелками нет и
не было. Было видно, что брови ее давно исчезли, и она, скорее всего, изо дня в день бегала к зеркалу в уборной этого заведения, чтобы подрисовывать их снова и снова своим старым черным карандашом. В довершение всего, на ее губах красовался слой ярко-розового блеска,смотревшегося на ее увядшей коже просто кошмарно. Все это вызвало у Ника отвращение, и он был поистине благодарен своей начальнице за то, что она не заставила его притащить ей пиццу, которую неминуемо подогревали бы минут десять; Ник просто не смог бы и дальше смотреть на это зрелище.
Заплатив за кофе, он чуть ли не выбежал из кафе, спеша вычеркнуть из мыслей образ
вульгарной продавщицы. Вновь оказавшись на холодной мостовой, Ник побрел по улице,
постепенно возвращаясь к своим мрачным размышлениям.
Он видел множество убогих, жалких людей; все они стояли на краю пропасти, имя которой -
безвестность. Это были бродяги, наркоманы, алкоголики, проститутки или простые, разоча-
рованные в своей жизни прохожие. Созерцая все это, Ник шел все дальше и дальше, с
жалостью думая об этих потерянных существах. Но что он мог сделать, если он и сам не мо-
жет даже нормально поесть изо дня в день? Нику вспомнилось, что ему скоро придется вста-
вать в позу и строить глазки доброй буфетчице в офисе, чтобы та налила ему порцию его
любимого супчика, и его передернуло. Жалкая, тщетная жизнь...
Спустя десять минут Ник уже стоял в кабинете директорши и смотрел на босса, которая
жадно глотала горячий капуччино. Мутные капли скользили по ее нежным и в то же время
властным губам, а она спешно облизывала их, по-прежнему не отрываясь от любимого на-
питка...
Глядя на нее, Ник чувствовал, как его кровь хлынула к лицу. Да, Стелла была красива...
Как он ни старался отвлечься, было видно, насколько сильно напряглось его тело под
невзрачной тканью джинс. Стелла - уже взрослая и поумневшая женщина - заметила это и
с улыбкой предложила Нику вернуться на свое рабочее место. Повинуясь приказу на-
чальницы, Ник вышел, еле удержавшись, чтобы не хлопнуть дверью.
Садиться за компьютер и пялиться на отчеты ему не хотелось, и Ник пошел бродить по
коридорам, бесцельно растрачивая драгоценные минуты своей жизни. Завернув за угол,
он наткнулся на зеркало, которое, видимо, только сегодня удосужились приклеить к си-
ней офисной стене. Ник собрался было идти дальше, но тут ему на глаза попалось его
собственное отражение.
Ник смотрел на себя так, словно это был не он. В голове его промелькнула мысль, что он
не так уж и плох, но он отмахнулся от нее и, отвернувшись от своего отражения, пошел
дальше...
Закончился долгий рабочий день, и Ник вырвался наконец из офисной клетки навстречу
дождливому осеннему вечеру. В лицо ударил дерзкий ветер, растрепав его темные волосы.
Накинув капюшон, Ник сунул руки в карманы и побрел по тем же мрачным улицам. Ми-
мо проносились машины, изредка пробегала какая-нибудь шлюха, как бы невзначай при-
коснувшись к нему (это было условное приглашение провести вместе часок-другой). В
принципе, Ник был и не против провести вечер с ней, но что-то внутри не позволяло ему
это сделать. Поэтому, отстранив ее от себя, Ник только рассеянно улыбался и шел дальше...
Когда он добрался до своей убогой квартирки на окраине города, на улицах уже царила
ночь, порочная и опасная. Ник на ходу стаскивал с себя кроссовки, расстегивал куртку и
не обращая внимания на холод. Ему не было дела до бытовухи: сейчас им овладело вдох-
новение.
В порыве этого вдохновения Ник подлетел к мольберту, схватил тонкий карандаш и, не
обращая внимания на шум дождя и раскаты грома, принялся переносить на бумагу свои
мысли, являя взору еще непонятные, но уже четкие наброски своей очередной картины.
У грозного босса этой фирмы было довольно милое имя: Стелла.
Когда-то у нее были прекрасные родители, которые души в ней не чаяли. Это было счаст-
ливое время, полное радости... Но, когда Стелле исполнилось 16 лет, ее отец ушел из семьи.
Поводом для начала этого кошмара стала измена матери, которая неизвестно где нашла се-
бе молоденького любовника.
Отец исчез из жизни Стеллы, а буквально через месяц в их квартиру переехал бойфренд ее
матери. Этот безнравственный урод изнасиловал Стеллу в первую же ночь их совместной
жизни, когда мать работала в ночную смену.
Стелла не любила спать при свете, и поэтому в ее комнате всегда было темно; эта привычка
стоила ей, однако, беззаботного сна: в темноте она спала особенно чутко. В ту ночь она проснулась от того, что почувствовала некое движение в своей комнате.
Приглядевшись, она увидела прямо перед собой отчима. По сладковатому запаху уже при-
вычной для нее марихуаны Стелла поняла, что он под кайфом.
Захотелось кричать, но горло словно закостенело... Он навалился на ее маленькое, нежное тело,крепко схватив ее за руки. Одурманненый наркотой, он начал облизывать ее шею, уши, лицо...
Все произошло так резко, больно, страшно. Стелла оцепенела, в ужасе пытаясь оттол-
кнуть от себя это наглое, горячее тело. Ей казалось, что это происходит не с ней; иногда
она теряла сознание от невыносимого страха, но боль и тошнота возвращали ее в
суровую реальность...
Когда все закончилось, Стелла наконец решилась открыть глаза. Отчим храпел рядом,
одной рукой все еще сжимая ее запястье. Стелла осторожно высвободилась, как во сне
поднялась с постели, дошла до ванной и, не раздеваясь, влезла в душевую кабинку и
включила воду. Горячие потоки струились по ее нежному телу, над которым только
что надругались, били по лицу, барабанили по свежим синякам от его рук... Когда Стел-
ла увидела, что по ее ногам, кроме воды, течет еще и кровь, ее нервы не выдержали.
Она дала волю слезам, еще не вполне понимая, над чем именно плачет.
Так продолжалось довольно долго. Стелла не смела рассказать про это мате-
ри, избегала отчима и хранила свою травму в тайне от всех. Ничто не изменилось бы,
если бы не та роковая ночь, из-за которой жизнь Стеллы превратилась в испытание.
Он снова пришел к ней, едва мать вышла за порог. Стелла уже закрыла гла-
за и раскинула руки, всем своим видом показывая, что она уже готова и хочет лишь,
чтобы это закончилось поскорее. Но, вопреки ожиданиям, она не уловила запаха
алкоголя или травы, и это смутило ее. Еще более неожиданным стало следующее:
он сел на кровать рядом с ней и осторожно погладил свою жертву по щеке.
Стелла удивленно раскрыла глаза и взглянула на него. Он продолжал молчать и
только гладил ее по лицу, шее и плечам.
Стелла вспыхнула, испугавшись его еще сильнее, чем обычно. Чем на этот раз он
хочет ее истязать?
- Ты красивая, - выдохнул тот, играя бретелькой ее сорочки. - Я сразу это заметил...
Зачем он говорит это? Неужели нельзя просто...
- Я не хочу, чтобы ты снова рыдала в ванной, - сказал он, коснувшись губами ее плеча. -
Не хочу.
Стелла решила, что это сон. Непонятно, чего он хочет, но почему-то ей уже не бы-
ло так страшно, как в те ночи, когда ее тело было отдано на растерзание безбож-
ному педофилу.
- Я научу тебя любить, Стелла, - заявил он и вдруг поцеловал ее.
Он целовал ее впервые. Обычно он воздерживался от такого, ограничиваясь лишь
простым насильственным актом. Но сейчас все было по-другому...
Именно в ту ночь Стелла впервые почувствовала, что такое настоящее возбуждение.
Он разорвал ее розовую сорочку и начал судорожно мять в своих руках еще не вполне сфор-
мировавшуюся, девичью грудь. Его большие, сильные руки скользили по ее телу, и Стелле это
начало нравиться все больше и больше... Она почувствовала, что в ее ногу упирается что-то
твердое и длинное. В тот момент она уже изнемогала от непристойного, постыдного возбуж-
дения; нельзя было сдержать стон, терпкий стон счастья и удовольствия...
Его руки медленно опускались все ниже и ниже... Стелла замерла, внутренне напрягшись и
даже испугавшись. Отвращение овладело было ее сознанием, но тут его теплая рука дотро-
нулась до ее нежного, девственного лона - и сомнения исчезли, мгновенно и безропотно.
Откинувшись на белые подушки, Стелла бездумно уставилась в потолок, чувствуя, что уже
не может и не хочет сопротивляться. Он впился в ее промежность долгим, пошлым поце-
луем; из ее горла вырвался очередной стон. Он заметил, что это доставляет ей удовольствие и
несколько удивился, но сейчас уже было поздно думать или останавливаться...
Внезапно Стелла приподнялась и, взглянув на него доверчивыми глазами, расстегнула мол-
нию на его брюках. Отчим не отталкивал ее, хоть и понимал, что совершает ошибку. Он чув-
ствовал, что не имеет права на ее любовь, но легче от этого не становилось.
Стелла ни разу этого не делала, но сдаваться не собиралась. Она уже видела, как девушки
делают это в фильмах, которые Стелла находила под кроватью своей матери, но теперь это
было перед ее лицом.
Облизывая это, Стелла смотрела на отчима, вглядывалась в его красивые, влажные глаза.
При лунном свете взор этих темных глаз был еще более невероятным и обворожительным.
Она делала это, почти не понимая, как она это делает. Ее мыслями овладело чувство глу-
пой, похабной влюбленности в этого наркомана, так резко перевернувшего ее жизнь.
Прошло несколько минут, и Стелла поняла, что он находится на грани блаженства. На ее
невинные глаза навернулись слезы стыда, и она, всхлипнув, раздвинула ноги.
С мгновение поколебавшись, он погрузился в нее, придавив ее к кровати своим мускулистым
телом. Стелла не удержалась и почему-то закричала... Медленными, но верными дви-
жениями он ускорял темп, закрывая ей рот своей рукой (ее крики были слишком громкими,
хоть ему это и нравилось). Спустя каких-нибудь 15 минут он застонал, чувствуя, что конец
близок... Секунда - и тело маленькой Стеллы было залито белой, невероятно горячей жид-
костью.
Она смотрела на него своими глазами, как смотрит затравленный зверь, осознавший
свою предстоящую погибель. Поняв, что он натворил, отчим быстро поднялся и ушел в
ванную, не зная, что ему теперь делать.
Пока он думал, как ему поступить, Стелла до странности спокойно встала с кровати и, ском-
кав разорванную сорочку, вытерла жидкость со своих ног и живота. Сдернув простыню, она
бросила ее вместе с сорочкой в корзину и проворно сменила белье. Переодевшись в другую
рубашку, Стелла улеглась в кровать и закрыла лицо руками. Усталость взяла свое; не прошло и минуты, как Стелла уснула безмятежным сном утомленного ребенка.
В это мгновение в комнату вернулся отчим и начал говорить, что она непременно должна за-
быть все, что произошло. Но он запнулся на полуслове, когда увидел, что она уже спит. Взглянув на это несчастное дитя, он наконец-то начал понимать, что же теперь творится в этой маленькой, девственной головке...
Утром пришла с работы уставшая мать. Жизнь вернулась в прежнее русло, и ничего в ней
не изменилось...
Но, как ни странно, Стелла вела себя спокойно и не выдавала каких-либо признаков того,
что теперь она влюблена и знает, что любовь эта запретна.
Через неделю, когда отчим вернулся, мать снова работала в ночную смену. Казалось, сама
судьба велит Стелле поддаться соблазну и не думать ни о чем.
Отчим лежал в своей комнате, вперив усталый взгляд в сероватую при свете луны стену.
Он почти засыпал, когда к нему под одеяло прокралась Стелла и обняла его сильное, го-
рячее тело. Они спали, обнявшись, всю ночь. Когда наступило утро и близился приход ма-
тери с работы, он отнес Стеллу в ее комнату и осторожно уложил это хрупкое тело в розо-
вую постель...
То, что произошло однажды, теперь повторялось многократно. Впрочем, нет ничего вечно-
го; Стелла повзрослела, окончила институт и занялась малым бизнесом, словно бросая
вызов всем, кто ожидал увидеть ее опустившейся и травмированной девицей, потерявшейся
в этой жестокой жизни.
Ее мать так и жила с бывшим возлюбленным своей дочери, по-прежнему пребывая в неведе-
нии. Отчим благоразумно молчал. Изредка Стелла видела его на улице, постаревшего и
запустившего свое подтянутое и стройное когда-то тело; на мгновение их взгляды сталки-
вались, пробегала искра воспоминаний... Но уже ничего в его облике не вызывало былых
чувств; детские грезы исчезли, а Стелла стала взрослой.
На другом конце города, там, где мрак отступает перед светом фонарей и благопристой-
ностью улиц, жила еще одна интересная особа.
Эту девушку звали Софи. Она родилась в богатой, интеллегентной семье, и недостатка в
образовании у нее не было. Когда ей было пять лет, ее родители заметили, что у девочки
есть музыкальный слух; скоро Софи пошла в школу искусств...
Шли годы, и Софи совершенствовалась день за днем, достигая заоблачных высот в своей
карьере музыканта. В шестнадцать лет она попала в десятку лучших пианисток страны,
но ее любимым и главным инструментом оставалась изящная скрипка. Ее обучали самые
квалифицированные преподаватели; объем знаний в области искусства давно уже не
соответствовали ее возрасту. В общем, Софи крупно повезло в жизни. Она это знала и уме-
ла пользоваться тем, что дали ей природа и статус родителей.
Ее мать была художницей, отец - дирижером. Все, как в сказке. Ее родители познакомились
на курорте в горах, а сама Софи родилась во Франции, отчего ее и назвали французским
именем.
Исходя из всего этого, было непонятно, каким это образом нежная и одаренная Софи Ле-
ранс оказалась в этом сером, мрачном городе, где порок давно одержал верх над доброде-
телью. Но всему свое время.
Софи пошла в школу, когда ей было семь лет - как и многие другие дети. Одноклас-
сники знали ее умной и эрудированной девочкой, учителя были просто в восторге от ее
способностей. Возможно, Софи ушла бы в монастырь и посвятила себя благочестию, если
бы не подружилась со своей несколько легкомысленной, но очень доброй одноклассницей -
Розари. В седьмом классе Софи впервые надела юбку выше колена и позволила себе вырез
на груди, но это мало что изменило. Все по-прежнему были уверены, что эта девушка
может принять причастие и без исповеди, ведь на ее совести никогда не было грехов.
Именно тогда в их классе появился новенький - мальчик из лицея. Его звали Ник.
Их первая встреча произошла, как ни странно, на уроке физкультуры. Ник еще не знал как
следует расписание, и потому не взял форму. Учительница на первый раз простила его и
усадила на скамейку, так что Ник мог беспрепятственно наблюдать за своими новыми од-
ноклассниками, играющими в волейбол.
Софи просто обожала эту игру, пусть ей и не стоило заниматься в волейболом из опаски
повредить руки. Несмотря на невысокий рост, Софи довольно неплохо играла, и ее всегда
звали в команду на соревнования. Впрочем, Софи всегда говорила, что для нее волейбол -
всего лишь увлечение, не более того.
В этот раз Софи впервые не повезло в игре: принимая подачу, она упала и сильно подвер-
нула ногу. Было так больно, что девочка просто не могла подняться. Вокруг столпились
было одноклассники, но учительница одним взглядом вернула всех на свои места.
- Софи, давай в мед.пункт, - сказала она и кивнула новенькому на скамейке. - Ник, помоги
ей дойти.
Софи подняла взор и увидела перед собой незнакомого темноволосого мальчика, которого
ей дали в провожатые. Ник нехотя поднялся и подошел к ней.
- Идем, но я не знаю, где у вас здесь мед.пункт, - сказал он, протянув ей руку.
- Я скажу, как идти, - ответила Софи, чувствуя, что не может оторвать взор от его темных,
почти черных глаз.
Ник приобнял ее за талию, наблюдая за тем, как Софи пытается двинуться с места. Тогда
ему показалось, что на самом деле она вполне смогла бы идти сама (он уже несколько лет
ходил на легкую атлетику и имел представление о подобных травмах), но, взглянув на
ее опухшую и посиневшую лодыжку, отогнал эти мысли прочь.
Каким-то непостижимым образом эти двое добрались до мед.пункта, и Софи исчезла за
большой белой дверью, оставив Ника одного в пустом коридоре. Следовало бы дождаться
Софи и пойти обратно вместе с ней, но, по неизвестным ему самому причинам, Ник махнул
рукой и побрел по коридору один, через минуту уже позабыв о какой-то там девчонке из
чужого для него класса...
Он и не догадывался, что Софи влюбилась в него. Она тоже не понимала, что за чувства
овладели ее душой и разумом. Но сопротивляться притягательности этого таинственного
мальчика по имени Ник она уже не могла.
Может быть, у них что-нибудь и получилось бы, но неумолимое время разлучило их и
стерло даже воспоминания друг о друге. Едва закончив девятый класс, Софи умчалась
из маленького провинциального городка навстречу своей карьере, а Ник остался там на
долгие пять лет.
Софи достигла многого; ее успехи в музыке заставляли благоговеть и преклоняться пе-
ред ее талантом. Но что было в душе этой девушки-киборга, нереальным трудом достиг-
шей такого величия, никто не знал. Она много кому нравилась среди мужской полови-
ны общества, в котором ей приходилось вращаться в связи с музыкальным поприщем,
но ни один из них так и не смог уговорить ее выйти замуж. Софи никого не подпускала
к себе, думая, что чувства помешают ее карьере. Кто знает, может, оно и к лучшему?
В свои двадцать три года Ник все еще жил на съемной квартире, хозяйкой ко-
торой была, к сожалению, не длинноногая блондинка с красивой душой, а весьма и
весьма противная на вид мадам Линдси, чей скрипучий голос будил его каждым
серым и дождливым утром.
- Вставай, собака! - первым делом воскликнула она, войдя в комнату, где под тонкой
смятой простыней безмятежно спал Ник.
- Ууу... Дай поспать... - застонал он, отмахнувшись от нее.
Эта ночь целиком ушла на создание новой картины, и пришедший под самое утро сон
было бы неплохо продлить. Но, как видно, не судьба.
- Неблагодарная тварь! - закричала Линдси, проворно подскочив к кровати. - Как
ты смеешь спать, когда ты должен мне уже за три месяца проживания?!
Бесцеремонно стащив с Ника простыню, она пнула его в плечо. Только сейчас она за-
метила, что ее квартирант, оказывается, предпочитает спать голым.
- Я к тебе со всей душой, а ты мне тут свои причиндалы показываешь, - несколько
смягчившись, бросила новую предъяву Линдси.
Возможно, она была бы не прочь взять плату за квартиру чем-нибудь другим,
не обязательно деньгами. Ник понял это в тот момент, когда наманикюренная рука
сорокалетней хозяйки коснулась его смуглого лица. Этого было достаточно, что-
бы пробуждение наступило вдвое быстрее.
- Ну, ну, дай хоть одеться, - защищался Ник, отшатнувшись от нее.
Поднявшись с постели, он взял свои потертые джинсы и потащился в ванную.
Как и всегда, по всей территории ванной были развешаны безразмерные трусы Лин.
Это не могло не сказаться на настроении Ника, и он с отвращением смотрел в зер-
кало и, почищивая зубки, вдруг погрузился в ностальгию...
Душа человека бездонна. Она скрывает все страхи и радости, печали и надежды.
Никто на свете не может проникнуть туда и выйти с достойным лицезрения ре-
зультатом. Никто, даже самый искусный психолог. Сколько не старайся - все рав-
но не разломать тебе все потайные замки и двери этой души. Но если зайти с дру-
гой стороны, можно найти тонкую дверь, открыть которую можно как словом,
так и силой мысли.
Софи уже не могла стоять, уж тем более двигаться. Изнурительные уроки
игры на скрипке ей изрядно надоели, но, что поделаешь, надо. От нее зависело
многое, в том числе и репутация ее института.
Бросив смычок на кровать, Софи взяла платок и начала вытирать пыль с грифа
скрипки. Справившись с этим нетрудным делом, она положила инструмент ря-
дом с смычком и улеглась сама, пытаясь унять боль в спине.
Ее комната была заполнена светом, и это несколько раздражало ее. Разумеется,
дизайном командовала мама - художница, знавшая толк в деталях интерьера.
Везде были разбросаны сборники нот, отдельные страницы, канифоль... Рука Со-
фи скользнула по одному из сборников, и она машинально вгляделась в него.
Это были ее любимые 24 каприса Паганини. Она могла часами врезаться в стру-
ны своими тонкими пальцами, чтобы воспроизвести игру гениального скрипача,
и это у нее получалось, хотя сама Софи считала, что она играет отвратительно.
В правом углу комнаты стояла икона Николая Угодника в золотом окладе. Каж-
дое утро Софи начинала с молитвы, этим же заканчивался и ее день. Чистое и
наивное дитя любило бога и верила в его доброту, тогда как мир постепенно
тонул в грязи и разврате.
... На уроках биологии Ник и Софи сидели за одной партой. Даже в де-
вятом классе их рассаживали учителя, и по воле судьбы эти двое на сорок минут
могли быть совсем рядом друг с другом.
Ник в большинстве случаев смотрел в окно, бесцельно переписывал что-то с доски
или спал, уткнувшись в парту. Софи, напротив, была полна энергии и обычно долго
подыскивала предлог, чтобы заговорить с ним.
Этот шарф в мелкую клетку, черная челка, "рефлексы"... Это завлекало Софи, как
ничто другое. Порой ей казалось, что она могла бы без угрызений совести потро-
гать Ника, но присутствие одноклассников и учителя несколько смущало ее.
Восхищение переполняло Софи, превращаясь в опьянение его внешностью, и
внутри у нее полыхал пожар, но внешне она была холодна и часто на вялый
вопрос Ника о причине ее сверлящего взгляда она отвечала довольно просто:
- Да вот, смотрю, сколько стоит твоя рубашка. Ты, наверное, ее на барахолке
прикупил?
Разумеется, несмотря на внешнее равнодушие она не могла все время сдержи-
вать море эмоций, бившееся в ее душе. В основном, эмоции эти прорывались
наружу именно в то время, когда Софи находилась рядом с ним, то есть в школе.
У Софи всегда было много воздыхателей, и сейчас хватает. Но Ник изме-
нил ее внутренний мир, и кроме него ей уже никто не был нужен.
Возможно, Софи до бесконечности скрывала бы все, что происходило в ее душе,
если бы не воля судьбы, предоставившая этим двоим хоть и несколько трагич-
ный, но все же случай.
Ее дом находился далеко от центра города, где находилась ее школа и
клубы. Поэтому домой идти было далеко и трудно, так как ближе всего было
идти мимо темных улиц и трущобных притонов.
Однажды, после бурной вечеринки у Розари Софи возвращалась домой. Бли-
зилась полночь, в ногах чувствовалась усталость - первые последствия мега-
пати, а идти было еще долго. Пройдя пару улиц, Софи решила пойти напря-
мик, через трущобы, где на весь квартал светила пара почти потухших фонарей.
Окна домов были черны, как ночь, и, похоже, все вокруг спали, кроме отчаян-
ной девицы, вздумавшей идти здесь в такой час.
Завтра понедельник, и люди хотели выспаться. Впрочем, люди в этом районе
походили скорее на отбросы, на общественный мусор. Алкоголики, наркоманы,
мелкие воры... Интересно, о чем Софи - воспитанная аристократка с великосвет-
скими замашками - думала, когда решила пойти здесь?...
Как назло, на ней в этот вечер была одета черная мини, туфли на шпильке и черная
шелковая блузка с вырезом.
Ах, романтика, романтика! Софи обожала смотреть на окна, в которых отражался
тусклый свет фонарей, или вглядываться в далекие звезды... Она могла бесконеч-
но смотреть в черное небо, не замечая, как идет время.
До дома оставалось уже немного: около километра...
Взади промелькнула какая-то тень. Сердце Софи сжалось, в голове пронеслись
сотни сцен из фильмов про маниакальных убийц... Может быть, в мечтах ей ка-
залось, что преследование в темноте - высшее проявление романтизма, но те-
перь становилось почему-то не по себе...
Шаги взади становились все Софи тщетно пыталась успокоиться, уверяя себя, что это
всего лишь прохожий. Ну, или знакомая... По тупой своей наивности Софи и не
догадывалась, что позади нее бредет душевнобольной маньяк, но об этом позже.
Ник! Эта мысль впилась в ее сознание, и Софи поспешила послать ему сообщение:
"Помоги! За мной кто-то идет, я не знаю, что делать!"... Подумав, Софи дописа-
ла название улицы, где она находилась и нервно нажала зеленую кнопку. Серд-
це замерло в ожидании отчета о доставке сообщения...
Ник в это время сидел на подоконнике и, подобно молодому вампиру,
мечтательно пялился на луну.
Прочитав сообщение, он ни хрена не понял, тем более, что у него не было но-
мера Софи. Впрочем, делать все равно было нечего, и Ник пошел к месту назна-
чения.
Тем временем Софи была испугана не на шутку. Дыхание за спиной заста-
вляло ее чуть ли не бежать, и бедная девушка не знала, как спрятаться от этого
кошмара, изводившего ее нервы.
Бах! Софи зарядили битой по ноге. Она завизжала от боли, но ее крик никто
не услышал. Повалившись на асфальт, она попыталась позвать на помощь, но
тут она получила второй удар, но уже по спине.
Единственным, кто сейчас находился поблизости, был незнакомец, оказавшийся
местным наркоманом. В его руках блестела бита, глаза его горели огнем.
- Девушка, вам помочь? Вы не ушиблись? - с издевкой спросил он.
Софи, сжавшись от боли, приготовилась к худшем.
Он подошел и начал водить битой по ее щекам и плечам, мокрым от слез. Софи
не могла произнести ни слова...
Прицелившись, наркоман снова ударил ее.
- Девушка, вам не больно? - с недоумением спросил наркоман и маньяк по сов-
местительству.
- Урод, - всхлипнула Софи.
По всему телу растекалась сильная, непреодолимая боль. Софи то и дело те-
ряла сознание от удара, и фигура наркомана была для нее уже неразличима.
Зато она чувствовала, как он пытается залезть ей под юбку.
Софи вскрикнула и отшатнулась от него, но получила новый удар, на этот
раз ногой в живот. Софи упала на колени и, отвернувшись от маньяка, вдруг
заметила, что за ее спиной мелькнуло что-то, похожее на знакомый клетча-
тый шарф и темную челку.
Наконец-то!... Он пришел...
Ник, увидев окровавленную Софи на асфальте и парня с битой, склонившегося
над ней, понял все и без слов.
- Сука! - заорал он и, подняв какой-то камень с земли, запустил его в насильни-
ка. Кирпич угодил тому прямо в лоб.
Ник подлетел к Софи и вытащил ее из-под урода, от удара потерявшего сознание.
Глядя на беспомощную, испуганную девушку Ник, наверное, впервые в жизни
почувствовал боль в сердце. Эта боль пронзила его насквозь и словно ударила
в грудь, заставляя его карие глаза разразиться детскими слезами.
Да, да, Ник плакал... Он не любил Софи и даже не общался с ней, но... Но что-то
произошло с его каменным сердцем.
Вдруг Софи дернулась, рукой размазав тушь по всему своему заплаканному
лицу. Ник резко смахнул слезу, не желая, чтобы она видела его таким.
- Что случилось? - ошарашенно спросил он.
Софи ничего не поняла, но глаза ее не обманывали: она четко видела Ника,
его блестящие карие глаза и челку...
Лицо Ника впервые отражало какие-то эмоции, вызвать которые сумела имен-
но Софи. Он был бледен, а в глазах сверкали слезы.
О, да! В этот момент Софи поняла, что вот оно, ее счастье...
"Неужели я ему небезразлична? Я ему нужна? Зачем, почему, как?" - думала
она. Многое тревожило ее в этот момент, но только не факт того, что она
сейчас вся избитая лежит на асфальте, а на часах уже давно за полночь.
- Я... Ты здесь... - она не могла сказать ничего. - Ник!...
- Ну что? Я же рядом, все хорошо...
Внимание Ника было отвлечено лишь ею, и он не мог заметить, как взади
поднимается фигура очнувшегося маньяка...
Череп Ника содрогнулся от удара битой. Он даже не успел подняться, как тут
же рухнул на землю. Наркоман снова поднял биту, обагренную кровью Софи
и Ника, размахнулся, ударил... Ник потерял сознание.
Софи смотрела на него, не в силах пошевелиться и сделать что-нибудь. В го-
лове мелькнула мысль о том, что сейчас этот психопат прибьет их обоих, но
страшно не было. Если она умрет рядом с ним, это будет лучшим, что могло
случиться в ее жизни.
Как ни странно, это был последний удар наркомана. Где-то взвизгнула сире-
на, сверкнул красный свет - и маньяк скрылся так же стремительно, как и
возник. Можно считать, что произошло чудо.
Софи не дрогнула даже и тогда, когда кто-то недалеко завопил страш-
ным голосом. Наверное, наркоман решил не ограничивать себя в жертвах.
Ее сознание было оккупировано мыслями о Нике. Сделав над собой усилие,
Софи приподнялась и склонилась над ним, с трудом развернув его к себе ли-
цом. Его майка была разодрана (когда и как это случилось, неизвестно) и на
его торсе были видны сгустки засохшей крови.
Софи оторвала кусок от его майки и попыталась стереть кровь с лица Ника.
Несмотря на раны и ссадины, она любила это лицо и считала его самым
прекрасным на свете.
- Софи... - вдруг простонал Ник, попытавшись подняться.
- Я здесь, ангел мой, все хорошо! - воскликнула Софи и чуть было не выпали-
ла, что любит его, но что-то ее все-таки остановило.
- Он ушел? - спросил Ник, превозмогая боль.
- Да, Ник, ты... Ты спас меня. Я не знаю, как благодарить тебя! Я хочу сказать,
что... Что я...
Боже! Как ему сказать это? Он же отвергнет ее! Софи, не будь такой наивной!
Пока Софи пребывала в полном смятении, Ник полностью пришел в себя.
Взглянув на нее, он улыбнулся.
- Софи, кажется, я люблю тебя.
Ее сердце забилось, словно пленная птица в клетке, взор затуманился, дыха-
ние замерло, и губы - так близко-близко от его губ...
Дочистив зубы, Ник пошел обратно в комнату.
Линдси уже успела куда-то уйти, и это несколько приподняло его настроение.
Рядом с кроватью лежали чистые холсты. Ник не особо любил убирать свою
комнату, и поэтому всегда спотыкался о них, постепенно превращая драгоценные
полотна в какое-то барахло.
На мольберте тонкой дымкой виднелась свежая зарисовка. Проглядывались
женские черты.
Он пытался нарисовать это несколько дней подряд, но только сейчас он
понял, что ему мешает работать быстрее. Он видит в ней... Не может быть!
"Но... Но я забыл ее! Как же?..."
- Как же вы все меня достали!!!
С таких слов начинался обычный будний день для Софи.
Мать... Достала... Так и хочется...
- Ты занималась музыкой вчера? - спросила мама за завтраком. - Если нет,
то еще неделя домашнего ареста.
- Мам, отстань. Я поиграю! Мне вообще не нравится заниматься целыми
днями, когда нормальные люди...
- Да как ты смеешь?! - начала было мать, но ей было нечего сказать: ее
дочь была лучшей скрипачкой в стране.
Родители воспитывали Софи по всем канонам аристократического общества.
Никаких бургеров, энергетиков и уж тем более фастфуда. Как правило, Софи
утром питалась овсянкой, но на этот раз почему-то были поданы омары.
- Мама, ты ведь знаешь, что я ненавижу омаров, - заявила Софи, отодвигая
тарелку.
- Ешь, что дали. Пока ты живешь под моей крышей, не смей говорить, что
что-то не так.
Софи пришлось давиться этой гадостью.
"Скорей бы уйти к нему," - думала она, мучаясь уже второй день. "Блин, соскучи-
лась все-таки... Не могу больше. Он..."
Звонок в дверь нарушил ее размышления. Софи сорвалась и побежала прочь от
матери и тоскливого утра. Открыла дверь... О боже! Он вспомнил!
Первое, что она увидела, это был огромный букет черных роз. Редкие цветы,
таких почти не бывает... За цветами стоял он, весь промокший, но улыбаю-
щийся.
Всю ночь и все утро лил дождь, и неизвестно, как Ник ухитрился добраться
сюда из своего пропащего района, но тем не менее он стоял сейчас здесь,
с черными розами и черной челкой, являя собой все, о чем мечтала Софи.
- С днем рождения, - скромно сказал он, протянув ей цветы.
Софи, не помня себя, бросилась в его объятия... По ее щекам текли слезы, кап-
ли дождя, стекавшие с роз и его челки...
"Я мечтала об этом всю жизнь... Черные розы... Откуда ему было это знать?"
Ник подошел к мольберту и начал рисовать. Кисть порхала по холсту, дви-
жимая легкой рукой художника. Беспорядочные линии начинали превращать-
ся в темные кудри в стиле Ботичелли.
Они шли по улице, держась за руки. На вопрос, чего ей больше всего
хочется, Софи ответила, что она хочет к нему. Ник не возражал.
- Ник, - говорила счастливая Софи, глядя на него. - Я люблю тебя!
- Ммм... И я тебя, - отвечал Ник почти насмешливо, удивляясь, как она
может быть такой наивной...
В душе Ника царила битва. Добрая его сторона не хотела мучить девочку и
умоляла отпустить Софи. А злой Ник твердил, что вот оно, нужно брать ее,
эту маленькую, глупую, ранимую и беспомощную...
Ник очнулся от размышлений, когда они уже стояли возле его дома. Он достал
ключи из кармана, открыл дверь...
Софи даже не успела снять куртку, как уже была прижата к стене.
- Я не могу больше ждать! - зашептал Ник, не справляясь с самим собой. - Я хо-
чу тебя все сильнее и сильнее...
- Слишком быстро, - сжалась Софи. - Я не могу...
Она не договорила, потому что он впился своими губами в ее губы. Софи по-
чувствовала, как его ледяная рука вцепилась в ее волосы.
Казалось, что она сейчас потеряет сознание или просто умрет. Софи пыталась
сказать что-нибудь, уйти, убежать - ничего не выходило. Впрочем, если ска-
зать честно, ей и не очень-то хотелось убегать от него.
Слившись в страстном поцелуе, они долго стояли здесь, около двери, в пол-
ной темноте. Софи пришла в себя лишь тогда, когда Ник спокойно, как ни в
чем не бывало пошел в свою комнату.
"Что это было?" - подумала Софи, недоумевая. Она сняла туфли, стащила пер-
чатки и пошла на кухню, не желая видеть Ника ближайшие десять минут.
Ник в эту минуту с увлечением смотрел "Тома и Джери". Мультики - это его
слабость.
Кухня Ника не совсем была похожа на кухню. В холодильнике, кроме льда
(он любил грызть его перед телеком) ничего не было. Но и утверждать, что
так было всегда, тоже не стоит: иногда наступали великие дни, когда там
появлялась еда.
В общем, кухня его походила скорее на место для курения. Хотя нет, так то-
же не правильно. Местом для курения Ник считал весь дом, поскольку курил
он везде, где захочется.
Софи поставила чайник на плиту, намереваясь выпить кофе и хоть как-ни-
будь согреться. Не обращая внимания на Ника, с восхищением пялившегося
на кота на экране, Софи включила комп. В общем-то, она привыкла к его
заходам. Конечно, Ник уже не изменится, но иногда резкие переходы от
бурной страсти к полному безразличию заставляли Софи задуматься о том,
для чего же этот неформал встречается с ней.
Ник вспомнил, что в доме, кроме него, находится еще и Софи лишь тогда,
когда она включила в соседней комнате что-то громкое и преисполненное
гроулинга.
- Ну... - протянул он детским голосом. - Выключи!...
"Какой же он ребенок," - подумала Софи, но все же сделала потише. Ей захо-
телось взглянуть на видео, которые Ник снял недавно вместе со своим дру-
гом в скейтпарке, но в это мгновение в доме погас свет.
На некоторое время воцарилось молчание. Нарушил его, разумеется, Ник.
- Ты где? - спросил он, поднимаясь.
- Здесь, - ответила Софи, на ощупь выбираясь из его комнаты.
Они наткнулись друг на друга в полутьме, и Софи чуть не растянулась на
полу, споткнувшись о что-то. Ник подхватил ее, она обняла его своими
тонкими слабыми руками...
Ник смотрел на то, что у него получилось, и медленно пил кофе. Сходство
поразило его. Он провел рукой по холсту и спросил у самого себя:
- Ну как? Она...
Начался дождь. Софи смотрела в окно и вздрагивала, когда в небе сверкали
молнии. Она с детства боялась грозы.
С горем пополам Софи добралась до дивана и закуталась в одеяло.
- Ты чего? - спросил Ник.
- Мне страшно, - несколько наигранно сказала Софи. Ей хотелось, чтобы он
понял, что ее нужно защищать.
Ник, не удостоив ее ответом, пошел на кухню и отыскал там свечку. Нащупав
в кармане зажигалку, он зажег свечу и поставил ее на столик возле дивана.
Слабый огонек осветил комнату, и Софи почувствовала себя несколько лучше.
- Ну вот, теперь я тебя хотя бы вижу, - улыбнулся Ник и обнял Софи.
"Интересно, а что у него на уме?" - подумала Софи, слегка напрягшись.
- Жалко, что свет вырубили, - сказал Ник, закрыв глаза. - Мультики не до-
смотрел.
Софи молчала. Она чувствовала, как рука Ника лежит на ее груди, и это
вызывало у нее приступ смущения.
Наверное, Ник почувствовал это напряжение. Мягко отстранив Софи от
себя, он поднялся и взял гитару.
Софи с любопытством уставилась на него. Она знала, что Ник любит играть
и у него это неплохо получается, но почему он схватился за гитару именно
сейчас, было слегка непонятно.
Ник тронул струны, поставил несколько аккордов... Софи тоже поднялась и
села на пол у его ног. Она любила так сидеть, когда он, поглощенный зву-
ками гитары, пытался повторить какую-нибудь ранее услышанную им мело-
дию.
- Кажется, ты любишь эту песню, - сказал он и вдруг запел.
Эта была ее любимая песня - "Снежная Королева". Софи обожала ее, и факт
того, что сейчас Ник играет для нее, заставлял ее улыбаться сквозь слезы
радости.
- А теперь ты нежная, - долетали до ее затуманенного сознания фразы, - Коро-
лева Снежная...
Софи молча слушала, прижавшись к его ногам. Она любила его, любила
еще сильнее, чем прежде.
А Ник все пел и улыбался про себя. Как легко найти путь к сердцу девушки!
Стоит только угадать ее мечту и исполнить то, что в его силах.
Дождь все стучал в окно, молнии сверкали, но Софи уже ничего не боялась.
Ник отложил гитару и задул свечу...
продолжение следует...
Ник лежал в постели и, нервно покуривая, смотрел на недавно написанную им картину. Три дня назад его уволили, и пачка "Винстона" была для него единственным в эти минуты утешением для его потрепанной жизнью души.
В его взгляде чувствовалась печаль, сквозила горечь, жгло уныние. Не хватало ласки, но, с другой стороны, это радовало; серебристый пепел сигареты никому ведь не расскажет, что
с ним творится сейчас.
Он не мог понять, завершен ли его путь, или все происходящее - очередное начало, которое
так невыносимо затянулось...
- Ник, сходи за кофе, пожалуйста!
Вот оно, приказание в чистом его проявлении. Недалекая, ничтожная жизнь...
Ник, стоя в кабинете своей начальницы, думал о том, когда же закончится рабочий
день, хотя за окном только начиналось утро. Разумеется, он не замечал, какими гла-
зами смотрит на него его босс.
Железная леди, что держала под каблуком всех мужчин в фирме, уже давно при-
глядывалась к новому подчиненному, которого она взяла исключительно для своей
личной выгоды. И было к чему приглядываться: он был среднего роста, хорошо сложенный,
с развитой, но не вычурной мускулатурой; черные волосы его разметались по щекам,
пряди косой челки небрежно спадали на лоб, изящно и непринужденно; его глаза напо-
минали оттенком крепкий кофе: такие же темные и притягательные...
- Хорошо, сейчас принесу, - ответил Ник и, не дожидаясь разрешения уйти, вышел вон.
Ник работал секретарем в маленькой фирме, не имевшей для него совершенно никакого зна-
чения. Его место в офисе не представляло собой ничего особенного: крохотное пространство
рядом с кабинетом директора и бесцветные жалюзи на окнах. Небольшой стол, компьютер,
электрический чайник на полке (директорша отличалась жестким характером и не разрешала
своим работникам покидать свое место при обеде).
Ник ненавидел эту коммерческую тюрьму, и единственным приемлемым для него в офисе
уголком был черный кожаный диван, что располагался в холле всего здания; лежать на нем
было удобно и легко. В подобии кабинета, где работал Ник, стоял неудобный стул без спинки,и в конце рабочего дня его спина всякий раз теряла бы способность разгибаться, если бы не этот диван. Иногда Ник просто спускался на первый этаж и сидел здесь, безучастно наблюдая за чужим для него обществом. Кругом ходили никчемные, пустые люди, озадаченные лишь деньгами и похотью; серые будни клерка были видны в каждом, кто проходил мелкими, суетливыми шагами через холл...
Ник спешно спустился вниз и почти помчался в местный кофетерий. Заказав двойной капуч-
чино (это был любимый кофе его начальницы), Ник зачемто внимательно пригляделся к
продавщице, лениво выполняющей заказ.
На вид ей было примерно лет пятьдесят. Сильно подведенные глаза, накладные ресницы, при
клеенные как попало; казалось, что самих глаз под этими пластиковыми метелками нет и
не было. Было видно, что брови ее давно исчезли, и она, скорее всего, изо дня в день бегала к зеркалу в уборной этого заведения, чтобы подрисовывать их снова и снова своим старым черным карандашом. В довершение всего, на ее губах красовался слой ярко-розового блеска,смотревшегося на ее увядшей коже просто кошмарно. Все это вызвало у Ника отвращение, и он был поистине благодарен своей начальнице за то, что она не заставила его притащить ей пиццу, которую неминуемо подогревали бы минут десять; Ник просто не смог бы и дальше смотреть на это зрелище.
Заплатив за кофе, он чуть ли не выбежал из кафе, спеша вычеркнуть из мыслей образ
вульгарной продавщицы. Вновь оказавшись на холодной мостовой, Ник побрел по улице,
постепенно возвращаясь к своим мрачным размышлениям.
Он видел множество убогих, жалких людей; все они стояли на краю пропасти, имя которой -
безвестность. Это были бродяги, наркоманы, алкоголики, проститутки или простые, разоча-
рованные в своей жизни прохожие. Созерцая все это, Ник шел все дальше и дальше, с
жалостью думая об этих потерянных существах. Но что он мог сделать, если он и сам не мо-
жет даже нормально поесть изо дня в день? Нику вспомнилось, что ему скоро придется вста-
вать в позу и строить глазки доброй буфетчице в офисе, чтобы та налила ему порцию его
любимого супчика, и его передернуло. Жалкая, тщетная жизнь...
Спустя десять минут Ник уже стоял в кабинете директорши и смотрел на босса, которая
жадно глотала горячий капуччино. Мутные капли скользили по ее нежным и в то же время
властным губам, а она спешно облизывала их, по-прежнему не отрываясь от любимого на-
питка...
Глядя на нее, Ник чувствовал, как его кровь хлынула к лицу. Да, Стелла была красива...
Как он ни старался отвлечься, было видно, насколько сильно напряглось его тело под
невзрачной тканью джинс. Стелла - уже взрослая и поумневшая женщина - заметила это и
с улыбкой предложила Нику вернуться на свое рабочее место. Повинуясь приказу на-
чальницы, Ник вышел, еле удержавшись, чтобы не хлопнуть дверью.
Садиться за компьютер и пялиться на отчеты ему не хотелось, и Ник пошел бродить по
коридорам, бесцельно растрачивая драгоценные минуты своей жизни. Завернув за угол,
он наткнулся на зеркало, которое, видимо, только сегодня удосужились приклеить к си-
ней офисной стене. Ник собрался было идти дальше, но тут ему на глаза попалось его
собственное отражение.
Ник смотрел на себя так, словно это был не он. В голове его промелькнула мысль, что он
не так уж и плох, но он отмахнулся от нее и, отвернувшись от своего отражения, пошел
дальше...
Закончился долгий рабочий день, и Ник вырвался наконец из офисной клетки навстречу
дождливому осеннему вечеру. В лицо ударил дерзкий ветер, растрепав его темные волосы.
Накинув капюшон, Ник сунул руки в карманы и побрел по тем же мрачным улицам. Ми-
мо проносились машины, изредка пробегала какая-нибудь шлюха, как бы невзначай при-
коснувшись к нему (это было условное приглашение провести вместе часок-другой). В
принципе, Ник был и не против провести вечер с ней, но что-то внутри не позволяло ему
это сделать. Поэтому, отстранив ее от себя, Ник только рассеянно улыбался и шел дальше...
Когда он добрался до своей убогой квартирки на окраине города, на улицах уже царила
ночь, порочная и опасная. Ник на ходу стаскивал с себя кроссовки, расстегивал куртку и
не обращая внимания на холод. Ему не было дела до бытовухи: сейчас им овладело вдох-
новение.
В порыве этого вдохновения Ник подлетел к мольберту, схватил тонкий карандаш и, не
обращая внимания на шум дождя и раскаты грома, принялся переносить на бумагу свои
мысли, являя взору еще непонятные, но уже четкие наброски своей очередной картины.
У грозного босса этой фирмы было довольно милое имя: Стелла.
Когда-то у нее были прекрасные родители, которые души в ней не чаяли. Это было счаст-
ливое время, полное радости... Но, когда Стелле исполнилось 16 лет, ее отец ушел из семьи.
Поводом для начала этого кошмара стала измена матери, которая неизвестно где нашла се-
бе молоденького любовника.
Отец исчез из жизни Стеллы, а буквально через месяц в их квартиру переехал бойфренд ее
матери. Этот безнравственный урод изнасиловал Стеллу в первую же ночь их совместной
жизни, когда мать работала в ночную смену.
Стелла не любила спать при свете, и поэтому в ее комнате всегда было темно; эта привычка
стоила ей, однако, беззаботного сна: в темноте она спала особенно чутко. В ту ночь она проснулась от того, что почувствовала некое движение в своей комнате.
Приглядевшись, она увидела прямо перед собой отчима. По сладковатому запаху уже при-
вычной для нее марихуаны Стелла поняла, что он под кайфом.
Захотелось кричать, но горло словно закостенело... Он навалился на ее маленькое, нежное тело,крепко схватив ее за руки. Одурманненый наркотой, он начал облизывать ее шею, уши, лицо...
Все произошло так резко, больно, страшно. Стелла оцепенела, в ужасе пытаясь оттол-
кнуть от себя это наглое, горячее тело. Ей казалось, что это происходит не с ней; иногда
она теряла сознание от невыносимого страха, но боль и тошнота возвращали ее в
суровую реальность...
Когда все закончилось, Стелла наконец решилась открыть глаза. Отчим храпел рядом,
одной рукой все еще сжимая ее запястье. Стелла осторожно высвободилась, как во сне
поднялась с постели, дошла до ванной и, не раздеваясь, влезла в душевую кабинку и
включила воду. Горячие потоки струились по ее нежному телу, над которым только
что надругались, били по лицу, барабанили по свежим синякам от его рук... Когда Стел-
ла увидела, что по ее ногам, кроме воды, течет еще и кровь, ее нервы не выдержали.
Она дала волю слезам, еще не вполне понимая, над чем именно плачет.
Так продолжалось довольно долго. Стелла не смела рассказать про это мате-
ри, избегала отчима и хранила свою травму в тайне от всех. Ничто не изменилось бы,
если бы не та роковая ночь, из-за которой жизнь Стеллы превратилась в испытание.
Он снова пришел к ней, едва мать вышла за порог. Стелла уже закрыла гла-
за и раскинула руки, всем своим видом показывая, что она уже готова и хочет лишь,
чтобы это закончилось поскорее. Но, вопреки ожиданиям, она не уловила запаха
алкоголя или травы, и это смутило ее. Еще более неожиданным стало следующее:
он сел на кровать рядом с ней и осторожно погладил свою жертву по щеке.
Стелла удивленно раскрыла глаза и взглянула на него. Он продолжал молчать и
только гладил ее по лицу, шее и плечам.
Стелла вспыхнула, испугавшись его еще сильнее, чем обычно. Чем на этот раз он
хочет ее истязать?
- Ты красивая, - выдохнул тот, играя бретелькой ее сорочки. - Я сразу это заметил...
Зачем он говорит это? Неужели нельзя просто...
- Я не хочу, чтобы ты снова рыдала в ванной, - сказал он, коснувшись губами ее плеча. -
Не хочу.
Стелла решила, что это сон. Непонятно, чего он хочет, но почему-то ей уже не бы-
ло так страшно, как в те ночи, когда ее тело было отдано на растерзание безбож-
ному педофилу.
- Я научу тебя любить, Стелла, - заявил он и вдруг поцеловал ее.
Он целовал ее впервые. Обычно он воздерживался от такого, ограничиваясь лишь
простым насильственным актом. Но сейчас все было по-другому...
Именно в ту ночь Стелла впервые почувствовала, что такое настоящее возбуждение.
Он разорвал ее розовую сорочку и начал судорожно мять в своих руках еще не вполне сфор-
мировавшуюся, девичью грудь. Его большие, сильные руки скользили по ее телу, и Стелле это
начало нравиться все больше и больше... Она почувствовала, что в ее ногу упирается что-то
твердое и длинное. В тот момент она уже изнемогала от непристойного, постыдного возбуж-
дения; нельзя было сдержать стон, терпкий стон счастья и удовольствия...
Его руки медленно опускались все ниже и ниже... Стелла замерла, внутренне напрягшись и
даже испугавшись. Отвращение овладело было ее сознанием, но тут его теплая рука дотро-
нулась до ее нежного, девственного лона - и сомнения исчезли, мгновенно и безропотно.
Откинувшись на белые подушки, Стелла бездумно уставилась в потолок, чувствуя, что уже
не может и не хочет сопротивляться. Он впился в ее промежность долгим, пошлым поце-
луем; из ее горла вырвался очередной стон. Он заметил, что это доставляет ей удовольствие и
несколько удивился, но сейчас уже было поздно думать или останавливаться...
Внезапно Стелла приподнялась и, взглянув на него доверчивыми глазами, расстегнула мол-
нию на его брюках. Отчим не отталкивал ее, хоть и понимал, что совершает ошибку. Он чув-
ствовал, что не имеет права на ее любовь, но легче от этого не становилось.
Стелла ни разу этого не делала, но сдаваться не собиралась. Она уже видела, как девушки
делают это в фильмах, которые Стелла находила под кроватью своей матери, но теперь это
было перед ее лицом.
Облизывая это, Стелла смотрела на отчима, вглядывалась в его красивые, влажные глаза.
При лунном свете взор этих темных глаз был еще более невероятным и обворожительным.
Она делала это, почти не понимая, как она это делает. Ее мыслями овладело чувство глу-
пой, похабной влюбленности в этого наркомана, так резко перевернувшего ее жизнь.
Прошло несколько минут, и Стелла поняла, что он находится на грани блаженства. На ее
невинные глаза навернулись слезы стыда, и она, всхлипнув, раздвинула ноги.
С мгновение поколебавшись, он погрузился в нее, придавив ее к кровати своим мускулистым
телом. Стелла не удержалась и почему-то закричала... Медленными, но верными дви-
жениями он ускорял темп, закрывая ей рот своей рукой (ее крики были слишком громкими,
хоть ему это и нравилось). Спустя каких-нибудь 15 минут он застонал, чувствуя, что конец
близок... Секунда - и тело маленькой Стеллы было залито белой, невероятно горячей жид-
костью.
Она смотрела на него своими глазами, как смотрит затравленный зверь, осознавший
свою предстоящую погибель. Поняв, что он натворил, отчим быстро поднялся и ушел в
ванную, не зная, что ему теперь делать.
Пока он думал, как ему поступить, Стелла до странности спокойно встала с кровати и, ском-
кав разорванную сорочку, вытерла жидкость со своих ног и живота. Сдернув простыню, она
бросила ее вместе с сорочкой в корзину и проворно сменила белье. Переодевшись в другую
рубашку, Стелла улеглась в кровать и закрыла лицо руками. Усталость взяла свое; не прошло и минуты, как Стелла уснула безмятежным сном утомленного ребенка.
В это мгновение в комнату вернулся отчим и начал говорить, что она непременно должна за-
быть все, что произошло. Но он запнулся на полуслове, когда увидел, что она уже спит. Взглянув на это несчастное дитя, он наконец-то начал понимать, что же теперь творится в этой маленькой, девственной головке...
Утром пришла с работы уставшая мать. Жизнь вернулась в прежнее русло, и ничего в ней
не изменилось...
Но, как ни странно, Стелла вела себя спокойно и не выдавала каких-либо признаков того,
что теперь она влюблена и знает, что любовь эта запретна.
Через неделю, когда отчим вернулся, мать снова работала в ночную смену. Казалось, сама
судьба велит Стелле поддаться соблазну и не думать ни о чем.
Отчим лежал в своей комнате, вперив усталый взгляд в сероватую при свете луны стену.
Он почти засыпал, когда к нему под одеяло прокралась Стелла и обняла его сильное, го-
рячее тело. Они спали, обнявшись, всю ночь. Когда наступило утро и близился приход ма-
тери с работы, он отнес Стеллу в ее комнату и осторожно уложил это хрупкое тело в розо-
вую постель...
То, что произошло однажды, теперь повторялось многократно. Впрочем, нет ничего вечно-
го; Стелла повзрослела, окончила институт и занялась малым бизнесом, словно бросая
вызов всем, кто ожидал увидеть ее опустившейся и травмированной девицей, потерявшейся
в этой жестокой жизни.
Ее мать так и жила с бывшим возлюбленным своей дочери, по-прежнему пребывая в неведе-
нии. Отчим благоразумно молчал. Изредка Стелла видела его на улице, постаревшего и
запустившего свое подтянутое и стройное когда-то тело; на мгновение их взгляды сталки-
вались, пробегала искра воспоминаний... Но уже ничего в его облике не вызывало былых
чувств; детские грезы исчезли, а Стелла стала взрослой.
На другом конце города, там, где мрак отступает перед светом фонарей и благопристой-
ностью улиц, жила еще одна интересная особа.
Эту девушку звали Софи. Она родилась в богатой, интеллегентной семье, и недостатка в
образовании у нее не было. Когда ей было пять лет, ее родители заметили, что у девочки
есть музыкальный слух; скоро Софи пошла в школу искусств...
Шли годы, и Софи совершенствовалась день за днем, достигая заоблачных высот в своей
карьере музыканта. В шестнадцать лет она попала в десятку лучших пианисток страны,
но ее любимым и главным инструментом оставалась изящная скрипка. Ее обучали самые
квалифицированные преподаватели; объем знаний в области искусства давно уже не
соответствовали ее возрасту. В общем, Софи крупно повезло в жизни. Она это знала и уме-
ла пользоваться тем, что дали ей природа и статус родителей.
Ее мать была художницей, отец - дирижером. Все, как в сказке. Ее родители познакомились
на курорте в горах, а сама Софи родилась во Франции, отчего ее и назвали французским
именем.
Исходя из всего этого, было непонятно, каким это образом нежная и одаренная Софи Ле-
ранс оказалась в этом сером, мрачном городе, где порок давно одержал верх над доброде-
телью. Но всему свое время.
Софи пошла в школу, когда ей было семь лет - как и многие другие дети. Одноклас-
сники знали ее умной и эрудированной девочкой, учителя были просто в восторге от ее
способностей. Возможно, Софи ушла бы в монастырь и посвятила себя благочестию, если
бы не подружилась со своей несколько легкомысленной, но очень доброй одноклассницей -
Розари. В седьмом классе Софи впервые надела юбку выше колена и позволила себе вырез
на груди, но это мало что изменило. Все по-прежнему были уверены, что эта девушка
может принять причастие и без исповеди, ведь на ее совести никогда не было грехов.
Именно тогда в их классе появился новенький - мальчик из лицея. Его звали Ник.
Их первая встреча произошла, как ни странно, на уроке физкультуры. Ник еще не знал как
следует расписание, и потому не взял форму. Учительница на первый раз простила его и
усадила на скамейку, так что Ник мог беспрепятственно наблюдать за своими новыми од-
ноклассниками, играющими в волейбол.
Софи просто обожала эту игру, пусть ей и не стоило заниматься в волейболом из опаски
повредить руки. Несмотря на невысокий рост, Софи довольно неплохо играла, и ее всегда
звали в команду на соревнования. Впрочем, Софи всегда говорила, что для нее волейбол -
всего лишь увлечение, не более того.
В этот раз Софи впервые не повезло в игре: принимая подачу, она упала и сильно подвер-
нула ногу. Было так больно, что девочка просто не могла подняться. Вокруг столпились
было одноклассники, но учительница одним взглядом вернула всех на свои места.
- Софи, давай в мед.пункт, - сказала она и кивнула новенькому на скамейке. - Ник, помоги
ей дойти.
Софи подняла взор и увидела перед собой незнакомого темноволосого мальчика, которого
ей дали в провожатые. Ник нехотя поднялся и подошел к ней.
- Идем, но я не знаю, где у вас здесь мед.пункт, - сказал он, протянув ей руку.
- Я скажу, как идти, - ответила Софи, чувствуя, что не может оторвать взор от его темных,
почти черных глаз.
Ник приобнял ее за талию, наблюдая за тем, как Софи пытается двинуться с места. Тогда
ему показалось, что на самом деле она вполне смогла бы идти сама (он уже несколько лет
ходил на легкую атлетику и имел представление о подобных травмах), но, взглянув на
ее опухшую и посиневшую лодыжку, отогнал эти мысли прочь.
Каким-то непостижимым образом эти двое добрались до мед.пункта, и Софи исчезла за
большой белой дверью, оставив Ника одного в пустом коридоре. Следовало бы дождаться
Софи и пойти обратно вместе с ней, но, по неизвестным ему самому причинам, Ник махнул
рукой и побрел по коридору один, через минуту уже позабыв о какой-то там девчонке из
чужого для него класса...
Он и не догадывался, что Софи влюбилась в него. Она тоже не понимала, что за чувства
овладели ее душой и разумом. Но сопротивляться притягательности этого таинственного
мальчика по имени Ник она уже не могла.
Может быть, у них что-нибудь и получилось бы, но неумолимое время разлучило их и
стерло даже воспоминания друг о друге. Едва закончив девятый класс, Софи умчалась
из маленького провинциального городка навстречу своей карьере, а Ник остался там на
долгие пять лет.
Софи достигла многого; ее успехи в музыке заставляли благоговеть и преклоняться пе-
ред ее талантом. Но что было в душе этой девушки-киборга, нереальным трудом достиг-
шей такого величия, никто не знал. Она много кому нравилась среди мужской полови-
ны общества, в котором ей приходилось вращаться в связи с музыкальным поприщем,
но ни один из них так и не смог уговорить ее выйти замуж. Софи никого не подпускала
к себе, думая, что чувства помешают ее карьере. Кто знает, может, оно и к лучшему?
В свои двадцать три года Ник все еще жил на съемной квартире, хозяйкой ко-
торой была, к сожалению, не длинноногая блондинка с красивой душой, а весьма и
весьма противная на вид мадам Линдси, чей скрипучий голос будил его каждым
серым и дождливым утром.
- Вставай, собака! - первым делом воскликнула она, войдя в комнату, где под тонкой
смятой простыней безмятежно спал Ник.
- Ууу... Дай поспать... - застонал он, отмахнувшись от нее.
Эта ночь целиком ушла на создание новой картины, и пришедший под самое утро сон
было бы неплохо продлить. Но, как видно, не судьба.
- Неблагодарная тварь! - закричала Линдси, проворно подскочив к кровати. - Как
ты смеешь спать, когда ты должен мне уже за три месяца проживания?!
Бесцеремонно стащив с Ника простыню, она пнула его в плечо. Только сейчас она за-
метила, что ее квартирант, оказывается, предпочитает спать голым.
- Я к тебе со всей душой, а ты мне тут свои причиндалы показываешь, - несколько
смягчившись, бросила новую предъяву Линдси.
Возможно, она была бы не прочь взять плату за квартиру чем-нибудь другим,
не обязательно деньгами. Ник понял это в тот момент, когда наманикюренная рука
сорокалетней хозяйки коснулась его смуглого лица. Этого было достаточно, что-
бы пробуждение наступило вдвое быстрее.
- Ну, ну, дай хоть одеться, - защищался Ник, отшатнувшись от нее.
Поднявшись с постели, он взял свои потертые джинсы и потащился в ванную.
Как и всегда, по всей территории ванной были развешаны безразмерные трусы Лин.
Это не могло не сказаться на настроении Ника, и он с отвращением смотрел в зер-
кало и, почищивая зубки, вдруг погрузился в ностальгию...
Душа человека бездонна. Она скрывает все страхи и радости, печали и надежды.
Никто на свете не может проникнуть туда и выйти с достойным лицезрения ре-
зультатом. Никто, даже самый искусный психолог. Сколько не старайся - все рав-
но не разломать тебе все потайные замки и двери этой души. Но если зайти с дру-
гой стороны, можно найти тонкую дверь, открыть которую можно как словом,
так и силой мысли.
Софи уже не могла стоять, уж тем более двигаться. Изнурительные уроки
игры на скрипке ей изрядно надоели, но, что поделаешь, надо. От нее зависело
многое, в том числе и репутация ее института.
Бросив смычок на кровать, Софи взяла платок и начала вытирать пыль с грифа
скрипки. Справившись с этим нетрудным делом, она положила инструмент ря-
дом с смычком и улеглась сама, пытаясь унять боль в спине.
Ее комната была заполнена светом, и это несколько раздражало ее. Разумеется,
дизайном командовала мама - художница, знавшая толк в деталях интерьера.
Везде были разбросаны сборники нот, отдельные страницы, канифоль... Рука Со-
фи скользнула по одному из сборников, и она машинально вгляделась в него.
Это были ее любимые 24 каприса Паганини. Она могла часами врезаться в стру-
ны своими тонкими пальцами, чтобы воспроизвести игру гениального скрипача,
и это у нее получалось, хотя сама Софи считала, что она играет отвратительно.
В правом углу комнаты стояла икона Николая Угодника в золотом окладе. Каж-
дое утро Софи начинала с молитвы, этим же заканчивался и ее день. Чистое и
наивное дитя любило бога и верила в его доброту, тогда как мир постепенно
тонул в грязи и разврате.
... На уроках биологии Ник и Софи сидели за одной партой. Даже в де-
вятом классе их рассаживали учителя, и по воле судьбы эти двое на сорок минут
могли быть совсем рядом друг с другом.
Ник в большинстве случаев смотрел в окно, бесцельно переписывал что-то с доски
или спал, уткнувшись в парту. Софи, напротив, была полна энергии и обычно долго
подыскивала предлог, чтобы заговорить с ним.
Этот шарф в мелкую клетку, черная челка, "рефлексы"... Это завлекало Софи, как
ничто другое. Порой ей казалось, что она могла бы без угрызений совести потро-
гать Ника, но присутствие одноклассников и учителя несколько смущало ее.
Восхищение переполняло Софи, превращаясь в опьянение его внешностью, и
внутри у нее полыхал пожар, но внешне она была холодна и часто на вялый
вопрос Ника о причине ее сверлящего взгляда она отвечала довольно просто:
- Да вот, смотрю, сколько стоит твоя рубашка. Ты, наверное, ее на барахолке
прикупил?
Разумеется, несмотря на внешнее равнодушие она не могла все время сдержи-
вать море эмоций, бившееся в ее душе. В основном, эмоции эти прорывались
наружу именно в то время, когда Софи находилась рядом с ним, то есть в школе.
У Софи всегда было много воздыхателей, и сейчас хватает. Но Ник изме-
нил ее внутренний мир, и кроме него ей уже никто не был нужен.
Возможно, Софи до бесконечности скрывала бы все, что происходило в ее душе,
если бы не воля судьбы, предоставившая этим двоим хоть и несколько трагич-
ный, но все же случай.
Ее дом находился далеко от центра города, где находилась ее школа и
клубы. Поэтому домой идти было далеко и трудно, так как ближе всего было
идти мимо темных улиц и трущобных притонов.
Однажды, после бурной вечеринки у Розари Софи возвращалась домой. Бли-
зилась полночь, в ногах чувствовалась усталость - первые последствия мега-
пати, а идти было еще долго. Пройдя пару улиц, Софи решила пойти напря-
мик, через трущобы, где на весь квартал светила пара почти потухших фонарей.
Окна домов были черны, как ночь, и, похоже, все вокруг спали, кроме отчаян-
ной девицы, вздумавшей идти здесь в такой час.
Завтра понедельник, и люди хотели выспаться. Впрочем, люди в этом районе
походили скорее на отбросы, на общественный мусор. Алкоголики, наркоманы,
мелкие воры... Интересно, о чем Софи - воспитанная аристократка с великосвет-
скими замашками - думала, когда решила пойти здесь?...
Как назло, на ней в этот вечер была одета черная мини, туфли на шпильке и черная
шелковая блузка с вырезом.
Ах, романтика, романтика! Софи обожала смотреть на окна, в которых отражался
тусклый свет фонарей, или вглядываться в далекие звезды... Она могла бесконеч-
но смотреть в черное небо, не замечая, как идет время.
До дома оставалось уже немного: около километра...
Взади промелькнула какая-то тень. Сердце Софи сжалось, в голове пронеслись
сотни сцен из фильмов про маниакальных убийц... Может быть, в мечтах ей ка-
залось, что преследование в темноте - высшее проявление романтизма, но те-
перь становилось почему-то не по себе...
Шаги взади становились все Софи тщетно пыталась успокоиться, уверяя себя, что это
всего лишь прохожий. Ну, или знакомая... По тупой своей наивности Софи и не
догадывалась, что позади нее бредет душевнобольной маньяк, но об этом позже.
Ник! Эта мысль впилась в ее сознание, и Софи поспешила послать ему сообщение:
"Помоги! За мной кто-то идет, я не знаю, что делать!"... Подумав, Софи дописа-
ла название улицы, где она находилась и нервно нажала зеленую кнопку. Серд-
це замерло в ожидании отчета о доставке сообщения...
Ник в это время сидел на подоконнике и, подобно молодому вампиру,
мечтательно пялился на луну.
Прочитав сообщение, он ни хрена не понял, тем более, что у него не было но-
мера Софи. Впрочем, делать все равно было нечего, и Ник пошел к месту назна-
чения.
Тем временем Софи была испугана не на шутку. Дыхание за спиной заста-
вляло ее чуть ли не бежать, и бедная девушка не знала, как спрятаться от этого
кошмара, изводившего ее нервы.
Бах! Софи зарядили битой по ноге. Она завизжала от боли, но ее крик никто
не услышал. Повалившись на асфальт, она попыталась позвать на помощь, но
тут она получила второй удар, но уже по спине.
Единственным, кто сейчас находился поблизости, был незнакомец, оказавшийся
местным наркоманом. В его руках блестела бита, глаза его горели огнем.
- Девушка, вам помочь? Вы не ушиблись? - с издевкой спросил он.
Софи, сжавшись от боли, приготовилась к худшем.
Он подошел и начал водить битой по ее щекам и плечам, мокрым от слез. Софи
не могла произнести ни слова...
Прицелившись, наркоман снова ударил ее.
- Девушка, вам не больно? - с недоумением спросил наркоман и маньяк по сов-
местительству.
- Урод, - всхлипнула Софи.
По всему телу растекалась сильная, непреодолимая боль. Софи то и дело те-
ряла сознание от удара, и фигура наркомана была для нее уже неразличима.
Зато она чувствовала, как он пытается залезть ей под юбку.
Софи вскрикнула и отшатнулась от него, но получила новый удар, на этот
раз ногой в живот. Софи упала на колени и, отвернувшись от маньяка, вдруг
заметила, что за ее спиной мелькнуло что-то, похожее на знакомый клетча-
тый шарф и темную челку.
Наконец-то!... Он пришел...
Ник, увидев окровавленную Софи на асфальте и парня с битой, склонившегося
над ней, понял все и без слов.
- Сука! - заорал он и, подняв какой-то камень с земли, запустил его в насильни-
ка. Кирпич угодил тому прямо в лоб.
Ник подлетел к Софи и вытащил ее из-под урода, от удара потерявшего сознание.
Глядя на беспомощную, испуганную девушку Ник, наверное, впервые в жизни
почувствовал боль в сердце. Эта боль пронзила его насквозь и словно ударила
в грудь, заставляя его карие глаза разразиться детскими слезами.
Да, да, Ник плакал... Он не любил Софи и даже не общался с ней, но... Но что-то
произошло с его каменным сердцем.
Вдруг Софи дернулась, рукой размазав тушь по всему своему заплаканному
лицу. Ник резко смахнул слезу, не желая, чтобы она видела его таким.
- Что случилось? - ошарашенно спросил он.
Софи ничего не поняла, но глаза ее не обманывали: она четко видела Ника,
его блестящие карие глаза и челку...
Лицо Ника впервые отражало какие-то эмоции, вызвать которые сумела имен-
но Софи. Он был бледен, а в глазах сверкали слезы.
О, да! В этот момент Софи поняла, что вот оно, ее счастье...
"Неужели я ему небезразлична? Я ему нужна? Зачем, почему, как?" - думала
она. Многое тревожило ее в этот момент, но только не факт того, что она
сейчас вся избитая лежит на асфальте, а на часах уже давно за полночь.
- Я... Ты здесь... - она не могла сказать ничего. - Ник!...
- Ну что? Я же рядом, все хорошо...
Внимание Ника было отвлечено лишь ею, и он не мог заметить, как взади
поднимается фигура очнувшегося маньяка...
Череп Ника содрогнулся от удара битой. Он даже не успел подняться, как тут
же рухнул на землю. Наркоман снова поднял биту, обагренную кровью Софи
и Ника, размахнулся, ударил... Ник потерял сознание.
Софи смотрела на него, не в силах пошевелиться и сделать что-нибудь. В го-
лове мелькнула мысль о том, что сейчас этот психопат прибьет их обоих, но
страшно не было. Если она умрет рядом с ним, это будет лучшим, что могло
случиться в ее жизни.
Как ни странно, это был последний удар наркомана. Где-то взвизгнула сире-
на, сверкнул красный свет - и маньяк скрылся так же стремительно, как и
возник. Можно считать, что произошло чудо.
Софи не дрогнула даже и тогда, когда кто-то недалеко завопил страш-
ным голосом. Наверное, наркоман решил не ограничивать себя в жертвах.
Ее сознание было оккупировано мыслями о Нике. Сделав над собой усилие,
Софи приподнялась и склонилась над ним, с трудом развернув его к себе ли-
цом. Его майка была разодрана (когда и как это случилось, неизвестно) и на
его торсе были видны сгустки засохшей крови.
Софи оторвала кусок от его майки и попыталась стереть кровь с лица Ника.
Несмотря на раны и ссадины, она любила это лицо и считала его самым
прекрасным на свете.
- Софи... - вдруг простонал Ник, попытавшись подняться.
- Я здесь, ангел мой, все хорошо! - воскликнула Софи и чуть было не выпали-
ла, что любит его, но что-то ее все-таки остановило.
- Он ушел? - спросил Ник, превозмогая боль.
- Да, Ник, ты... Ты спас меня. Я не знаю, как благодарить тебя! Я хочу сказать,
что... Что я...
Боже! Как ему сказать это? Он же отвергнет ее! Софи, не будь такой наивной!
Пока Софи пребывала в полном смятении, Ник полностью пришел в себя.
Взглянув на нее, он улыбнулся.
- Софи, кажется, я люблю тебя.
Ее сердце забилось, словно пленная птица в клетке, взор затуманился, дыха-
ние замерло, и губы - так близко-близко от его губ...
Дочистив зубы, Ник пошел обратно в комнату.
Линдси уже успела куда-то уйти, и это несколько приподняло его настроение.
Рядом с кроватью лежали чистые холсты. Ник не особо любил убирать свою
комнату, и поэтому всегда спотыкался о них, постепенно превращая драгоценные
полотна в какое-то барахло.
На мольберте тонкой дымкой виднелась свежая зарисовка. Проглядывались
женские черты.
Он пытался нарисовать это несколько дней подряд, но только сейчас он
понял, что ему мешает работать быстрее. Он видит в ней... Не может быть!
"Но... Но я забыл ее! Как же?..."
- Как же вы все меня достали!!!
С таких слов начинался обычный будний день для Софи.
Мать... Достала... Так и хочется...
- Ты занималась музыкой вчера? - спросила мама за завтраком. - Если нет,
то еще неделя домашнего ареста.
- Мам, отстань. Я поиграю! Мне вообще не нравится заниматься целыми
днями, когда нормальные люди...
- Да как ты смеешь?! - начала было мать, но ей было нечего сказать: ее
дочь была лучшей скрипачкой в стране.
Родители воспитывали Софи по всем канонам аристократического общества.
Никаких бургеров, энергетиков и уж тем более фастфуда. Как правило, Софи
утром питалась овсянкой, но на этот раз почему-то были поданы омары.
- Мама, ты ведь знаешь, что я ненавижу омаров, - заявила Софи, отодвигая
тарелку.
- Ешь, что дали. Пока ты живешь под моей крышей, не смей говорить, что
что-то не так.
Софи пришлось давиться этой гадостью.
"Скорей бы уйти к нему," - думала она, мучаясь уже второй день. "Блин, соскучи-
лась все-таки... Не могу больше. Он..."
Звонок в дверь нарушил ее размышления. Софи сорвалась и побежала прочь от
матери и тоскливого утра. Открыла дверь... О боже! Он вспомнил!
Первое, что она увидела, это был огромный букет черных роз. Редкие цветы,
таких почти не бывает... За цветами стоял он, весь промокший, но улыбаю-
щийся.
Всю ночь и все утро лил дождь, и неизвестно, как Ник ухитрился добраться
сюда из своего пропащего района, но тем не менее он стоял сейчас здесь,
с черными розами и черной челкой, являя собой все, о чем мечтала Софи.
- С днем рождения, - скромно сказал он, протянув ей цветы.
Софи, не помня себя, бросилась в его объятия... По ее щекам текли слезы, кап-
ли дождя, стекавшие с роз и его челки...
"Я мечтала об этом всю жизнь... Черные розы... Откуда ему было это знать?"
Ник подошел к мольберту и начал рисовать. Кисть порхала по холсту, дви-
жимая легкой рукой художника. Беспорядочные линии начинали превращать-
ся в темные кудри в стиле Ботичелли.
Они шли по улице, держась за руки. На вопрос, чего ей больше всего
хочется, Софи ответила, что она хочет к нему. Ник не возражал.
- Ник, - говорила счастливая Софи, глядя на него. - Я люблю тебя!
- Ммм... И я тебя, - отвечал Ник почти насмешливо, удивляясь, как она
может быть такой наивной...
В душе Ника царила битва. Добрая его сторона не хотела мучить девочку и
умоляла отпустить Софи. А злой Ник твердил, что вот оно, нужно брать ее,
эту маленькую, глупую, ранимую и беспомощную...
Ник очнулся от размышлений, когда они уже стояли возле его дома. Он достал
ключи из кармана, открыл дверь...
Софи даже не успела снять куртку, как уже была прижата к стене.
- Я не могу больше ждать! - зашептал Ник, не справляясь с самим собой. - Я хо-
чу тебя все сильнее и сильнее...
- Слишком быстро, - сжалась Софи. - Я не могу...
Она не договорила, потому что он впился своими губами в ее губы. Софи по-
чувствовала, как его ледяная рука вцепилась в ее волосы.
Казалось, что она сейчас потеряет сознание или просто умрет. Софи пыталась
сказать что-нибудь, уйти, убежать - ничего не выходило. Впрочем, если ска-
зать честно, ей и не очень-то хотелось убегать от него.
Слившись в страстном поцелуе, они долго стояли здесь, около двери, в пол-
ной темноте. Софи пришла в себя лишь тогда, когда Ник спокойно, как ни в
чем не бывало пошел в свою комнату.
"Что это было?" - подумала Софи, недоумевая. Она сняла туфли, стащила пер-
чатки и пошла на кухню, не желая видеть Ника ближайшие десять минут.
Ник в эту минуту с увлечением смотрел "Тома и Джери". Мультики - это его
слабость.
Кухня Ника не совсем была похожа на кухню. В холодильнике, кроме льда
(он любил грызть его перед телеком) ничего не было. Но и утверждать, что
так было всегда, тоже не стоит: иногда наступали великие дни, когда там
появлялась еда.
В общем, кухня его походила скорее на место для курения. Хотя нет, так то-
же не правильно. Местом для курения Ник считал весь дом, поскольку курил
он везде, где захочется.
Софи поставила чайник на плиту, намереваясь выпить кофе и хоть как-ни-
будь согреться. Не обращая внимания на Ника, с восхищением пялившегося
на кота на экране, Софи включила комп. В общем-то, она привыкла к его
заходам. Конечно, Ник уже не изменится, но иногда резкие переходы от
бурной страсти к полному безразличию заставляли Софи задуматься о том,
для чего же этот неформал встречается с ней.
Ник вспомнил, что в доме, кроме него, находится еще и Софи лишь тогда,
когда она включила в соседней комнате что-то громкое и преисполненное
гроулинга.
- Ну... - протянул он детским голосом. - Выключи!...
"Какой же он ребенок," - подумала Софи, но все же сделала потише. Ей захо-
телось взглянуть на видео, которые Ник снял недавно вместе со своим дру-
гом в скейтпарке, но в это мгновение в доме погас свет.
На некоторое время воцарилось молчание. Нарушил его, разумеется, Ник.
- Ты где? - спросил он, поднимаясь.
- Здесь, - ответила Софи, на ощупь выбираясь из его комнаты.
Они наткнулись друг на друга в полутьме, и Софи чуть не растянулась на
полу, споткнувшись о что-то. Ник подхватил ее, она обняла его своими
тонкими слабыми руками...
Ник смотрел на то, что у него получилось, и медленно пил кофе. Сходство
поразило его. Он провел рукой по холсту и спросил у самого себя:
- Ну как? Она...
Начался дождь. Софи смотрела в окно и вздрагивала, когда в небе сверкали
молнии. Она с детства боялась грозы.
С горем пополам Софи добралась до дивана и закуталась в одеяло.
- Ты чего? - спросил Ник.
- Мне страшно, - несколько наигранно сказала Софи. Ей хотелось, чтобы он
понял, что ее нужно защищать.
Ник, не удостоив ее ответом, пошел на кухню и отыскал там свечку. Нащупав
в кармане зажигалку, он зажег свечу и поставил ее на столик возле дивана.
Слабый огонек осветил комнату, и Софи почувствовала себя несколько лучше.
- Ну вот, теперь я тебя хотя бы вижу, - улыбнулся Ник и обнял Софи.
"Интересно, а что у него на уме?" - подумала Софи, слегка напрягшись.
- Жалко, что свет вырубили, - сказал Ник, закрыв глаза. - Мультики не до-
смотрел.
Софи молчала. Она чувствовала, как рука Ника лежит на ее груди, и это
вызывало у нее приступ смущения.
Наверное, Ник почувствовал это напряжение. Мягко отстранив Софи от
себя, он поднялся и взял гитару.
Софи с любопытством уставилась на него. Она знала, что Ник любит играть
и у него это неплохо получается, но почему он схватился за гитару именно
сейчас, было слегка непонятно.
Ник тронул струны, поставил несколько аккордов... Софи тоже поднялась и
села на пол у его ног. Она любила так сидеть, когда он, поглощенный зву-
ками гитары, пытался повторить какую-нибудь ранее услышанную им мело-
дию.
- Кажется, ты любишь эту песню, - сказал он и вдруг запел.
Эта была ее любимая песня - "Снежная Королева". Софи обожала ее, и факт
того, что сейчас Ник играет для нее, заставлял ее улыбаться сквозь слезы
радости.
- А теперь ты нежная, - долетали до ее затуманенного сознания фразы, - Коро-
лева Снежная...
Софи молча слушала, прижавшись к его ногам. Она любила его, любила
еще сильнее, чем прежде.
А Ник все пел и улыбался про себя. Как легко найти путь к сердцу девушки!
Стоит только угадать ее мечту и исполнить то, что в его силах.
Дождь все стучал в окно, молнии сверкали, но Софи уже ничего не боялась.
Ник отложил гитару и задул свечу...
продолжение следует...
воскресенье, 18 марта 2012
блять.идите нахуй пожалуйста.ну прошу.нахуй.
среда, 18 января 2012
может получится?ой...( не знаю не знаю
понедельник, 16 января 2012
ну что.нашёл работу.Получаю так сказать,нормаально.с учёбой отлично.осталось проверить кое-что
четверг, 08 декабря 2011
друзья-лишняя обременённость
среда, 16 ноября 2011
ну вот, и ты об этом знаешь! а остальные никогда в жизни об этом не узнают,мой главный секрет
мне было тяжело говорить,но я себя пересилил
наверное только к годам 25-30 я смогу забыть,но .....БЛЯТЬ ЭТО НЕВОЗМОЖНО
мне было тяжело говорить,но я себя пересилил
наверное только к годам 25-30 я смогу забыть,но .....БЛЯТЬ ЭТО НЕВОЗМОЖНО
суббота, 12 ноября 2011
что-же меня все нахуй посылают.значит список бывших друзей:
Мария сергеенко
ещё одна Мария
Лена
Рома
список друзей которые меня никогда не предадут:
Таня
список друзей которые меня никогда не предадут:
Таня
пятница, 11 ноября 2011
ТЫ БЛЯТЬ ГОВНО
бабочки в твоём животе...
ТЫ БЛЯТЬ ПРЕЗИРВАТИВ ПРОБОВАЛ НАДЕВАТЬ!!!
бабочки в твоём животе...
ТЫ БЛЯТЬ ПРЕЗИРВАТИВ ПРОБОВАЛ НАДЕВАТЬ!!!
Блин,такие воспоминания...Сашка,Танька+аромарич в другой комнате...обожженые пальцы..эх..невернуть
четверг, 10 ноября 2011
все-таки утро бывает доьрымXD
амен фешн
амен фешн
среда, 09 ноября 2011
Танька-люблю тебя
какое же вы дерьмо,хм, а я ведь блять открыл вам душу...Ну ваш выборXD
ЛЮДИ-ДЕРЬМО
ЛЮДИ-ДЕРЬМО
Вопрос: ЛЮДИ-ГОВНО
| 1. да | 1 | (33.33%) | |
| 2. нет | 0 | (0%) | |
| 3. незнаю | 0 | (0%) | |
| 4. ты лох | 2 | (66.67%) | |
| Всего: | 3 | ||
ну вот пару пропустил..ахаха первый раз..печааалька...и вы кстати говоря дерьмо
нехочу на лиературу, уже время а сиг нихуя-жизнь дерьмо...ароморич был лишним